2.IХ. Познакомилась с Бианки.
5.IХ. Вчера интересный день, но слишком много слов.
С Вит<алием> Вал<ентиновичем> Б<ианки>.
8 сен. Вчера утром черный дрозд. Вечером чтение рассказов ученика Бианки Сладкова.
9 сент. Разговаривала с Бианки.
10. сент. Читаю Бианки.
15. IX. От Бианки книга.
Николай Иванович Сладков (род. 1920), писатель.
книга — В. Бианки. Лесные были и небылицы, Лениздат, 1952. Машинописный текст на приклеенном к форзацу листке:
Нелли Александровне Миллиор на добрую память о встрече, о рассказах Н. Сладкова, о мыслях, одновременно возникающих в разных точках Земного Шара, — этот краткий самоучитель любви к родным лесам и их обитателям, — так странно непохожим на нас и так смешно на нас похожим, —
от
В. Бианки и Вит. Бианки
13 сентября 1952 г.
Комарово»
В. Бианки — Вера Николаевна, жена Виталия Бианки.
В конце этой книги рукой В. Бианки написано:
В. Бианки неполно цитирует строки из стихотв. А. Блока «Было то в темных Карпатах» из цикла «О чем поет ветер» (1913). Другой, рукописный, автограф В. Бианки — на сб. его ученика Н. Сладкова «Серебряный хвост. Рассказы о кавказской природе (Госиздат дет. лит., М.; Л., 1953): «Дорогой Елене Александровне Миллиор на память о летних днях, проведенных с нами в Комарове. Вера и Вит. Бианки. 30 октября 1953 г. Ленинград».
21.ХII.53 г.
<...> Вам советую прочесть в «Новом мире» статьи Эренбурга «О работе писателя» (№ 10) и Померанцева «Об искренности в литературе» (№ 12). — обе написаны хорошограмотными и хорошоумными людьми. Меня, однако, не удовлетворяют, ибо поныне, открывая тысячу лет назад открытые америки, щитом для этой ах! какой смелости берут положение: «чиновники — воры и негодяи, а царь-батюшка (помазанник Божий!) свят и непогрешим». И подобострастно целуют руку с плеткой...
Илья Григорьевич Эренбург. Статья «О работе писателя» была опубликована в ж. «Знамя» (1953. № 10).
Статья Владимира Михайловича Померанцева «Об искренности в литературе» (Новый мир. 1953. № 12).
«2.04.56. Ленинград.
Милая, милая Елена Александровна — Нелли!
Мой поэт сказал:
— Боль проходит понемногу, не навек она дана... Во дни такого страшного горя, такой тоски, как у Вас, святотатством кажется эта мысль. Но это не святотатство уже потому, что нисколько не умаляет ни любви к ушедшему, ни скорби о нем, а только дает силы пережить горе, кажущееся безысходным. Сколько раз эти строки побеждали во мне отчаяние при потере близких.
Те, кого мы очень любили, навсегда остаются с нами и утешают нас, когда мир кажется нам сплошь черным, жизнь — сплошной ночью.
Милая, это правда, что Вы сейчас «как заблудившийся ребенок — и Вам
страшно». И очень хорошо, что в эти дни Вы вспомнили о нас, что захотели вложить свою беспомощную руку в наши дружественные руки. Мы с В. Н. крепко верим, что нам удастся перелить в Вас свою жизненную силу, в которой Вы сейчас так нуждаетесь, свою веру в жизнь ... и в смерть, которой нет.
Последние годы я очень много думаю о ней и с интересом жду ее к себе, с большим интересом, — не могу найти другого слова, — как ждут большой, хорошей перемены в своей жизни.
Вы правы: я — богач. Но не столько потому богач, что у меня есть любимая жена, и любимая моя работа, и мои любимые ученики, — сколько потому, что дал мне Бог любить общую нашу мать — родную Землю, о которой мы так часто забываем. Все мы из нее вышли, все в нее вернемся, — и это хорошо для нас. Вот моя «автоэпитафия»:
— Я тело свое заземлил,
А душу вознес антенной —
И музыку всей вселенной
Нетленной душой уловил.
Антей я. Зерном на груди
Храни меня, матерь Гея,
И летом — под гимн Гименея —
Краснея зарей возроди.
Когда-то я очень рассердился на Марка Аврелия, сказавшего: «Ты молишься: «Сохрани мне жизнь моих детей!» Молись: «Сделай так, чтобы мне было все равно, умрут мои дети или будут жить» («Наедине с собой». Возможно, наврал — но мысль точна).
Как видите, и великий христианин и ничтожный язычник как я, вначале шарахаются, а потом приходят к одной и той же благодатной мысли.
В мае — июне мы рассчитываем быть в Доме творчества в Дубултах на Рижском взморье. Будем сердечно рады, если и Вы возьмете туда путевку. Там мы с Верой Николаевной крепко обнимем Вас — и обо всем поговорим.
Горячо Вас целуем и прижимаем Вашу голову к своей груди.
Вера и Виталий Бианки
Во дни такого страшного горя — Ответное письмо В. Бианки на известие о смерти матери Елены Александровны — Марии Борисовны Миллиор.
Мой поэт — Ал. Блок
«Боль проходит понемногу...» — здесь и далее строки из стихотв. А. Блока «Последнее напутствие» (1914). См.: Собр. соч.: В 8 т. Т. 3. С. 272.
Марк Аврелий. Наедине с собой. Размышления / Пер. с греч. и примеч. С. Роговина. М.: изд. М. и С. Сабашниковых, 1914.
8. VIII.56
Дубулты
<...> Снимок — нашу группу — посылаю Вам сегодня <...>
После Вашего отъезда погода испортилась. Редкий день без дождя. Сыро. Холодно. Солнца мало. Отдыхающие негодуют, а кто работает, приветствуют пасмурные дни и радуются своим успехам.
Вит. Вал. приналег на «Лесную Газету». Напишет Вам как немного освободится, а в данный момент шлет Вам горячий привет.
Смотрите на группу, пусть она напоминает Вам время наших сборищ и вызывает улыбку, глядя на эту веселую компанию в головных уборах <...>
Ваша В. Б.
Снимок этот Е. А. М. с удовольствием показывала ижевским друзьям (впоследствии увезла в Ленинград) и при этом называла Виталия Бианки Фавном.
головными уборами у веселой компании были венки из веток и цветов.
20.1.59
<...> Эх, друг милый! Ну и что из того, что наша ракета с нашим вымпелом мотается где-то там, во вселенной, — что одним крохотульным метеоритом больше болтается вокруг солнца. Закинули пылинку во вселенную — «ан вселенная — место глухое», и ни на воробьиный скок мы от этого не стали счастливее. Счастье-то внутри нас.
Кусочек металла сделали бессмертным (говорят, ракета там «не портится», сотни лет будет летать), а для себя бессмертия добиться не можем.
Для меня вся техника и вся наука (иголкой роющая колодец, — говорит восточная мудрость) — лишь средство освобождения души. Для меня «нет иного двигателя, кроме пленительного волнения и большего нет усилия, чем усилие речи»...
Чем ближе к смерти, тем глубже я проникаю в блистающий мир, рассказанный самым реалистическим (для меня) и единственным писателем будущего. Вам известным.
Закончу это задумчивое письмо советом моего поэта:
И вот мои полеты в Космос. Иные все — иллюзия. <...> темной думы рост Нам в вечность перекинет мост <...>
наша ракета с нашим вымпелом — Очевидно, ответное письмо на восхищение Е. А. М. запуском искусственного спутника.
«ан вселенная — место глухое» — заключит. строка стихотв. «Определение поэзии» (1922). См.: Пастернак Б./Стихотворения и поэмы. М.; Л., 1965. С. 127.
блистающий мир — по-видимому, здесь и далее речь идет об А. С. Грине, авторе романа с таким названием.
моего поэта — А. Блока. Снова строки из стихотв. Блока «Было то в темных Карпатах...»
Март 12 воскресенье
Как нужен мне был бы Виталий Валентинович!
Виталий Валентинович Бианки (1894—1959), писатель.